Хаос, значит? - 5

[Anime-Fanfikshen]

Название: Хаос, значит?
Глава №: 5
Автор: Мэлис Крэш и zlenok
Бета отсутствует
Персонажи: Шварц, Вайс, Ями-команда с доктором плюс несколько оригинальных.
Рейтинг: R
Жанр: АУ, кроссовер, стеб
Состояние: закончен
Дисклаймер: Персонажи мне не принадлежат, кроме оригинальных
Предупреждение: вещь несерьезная, но рейтинг не за так стоит
От автора: нагло надеюсь на комменты

5

В пять часов утра Куросаки встал с постели и оделся. Мальчик очень старался не шуметь. Оглянувшись на спящих коллег, Хисока тихонько затворил за собой дверь и спустился вниз. Выйдя из гостиницы, он вдохнул свежий утренний воздух и снова поглядел на побледневшую, но все еще сохранившую кровавый оттенок луну.
–Мураки… если это опять ты – не жди пощады, – сказал шинигами, сжав кулаки.
Дороги мальчик не знал, да и не был уверен, что нужный транспорт уже вышел на линию. Поэтому Куросаки пошел по пути наименьшего сопротивления и поймал такси.
–Мне нужно в клинику «Нодзоми», – сказал Хисока, заглядывая в окно машины.
–Малыш, у тебя хоть деньги есть? – ехидно спросил водитель.
Хисока нахмурился, однако коронной фразы «я тебе не ребенок!» не последовало. Напротив, шинигами состроил умоляющее лицо и вытащил из кармана бумажник с остатками зарплаты.
–Есть, – Хисока порадовался про себя, что не забыл о такой мелочи. Денег действительно было мало. Но на поездку в такси должно было хватить. – Пожалуйста... У меня там брат лежит, ему стало хуже...
Водитель оказался добрым человеком. По дороге он даже пытался развеселить мальчика. «Он так молод, а в глазах уже столько боли. Интересно, что такое с его братом? Ведь в «Нодзоми» лежат в основном тяжело больные люди», – мысли таксиста читались без особого напряжения.
Куросаки всю дорогу не проронил ни слова. Когда они доехали до больницы, мальчик протянул шоферу деньги.
–Не надо… оставь себе, – сказал водитель. – Надеюсь, твой брат скоро поправится.
–Я тоже надеюсь, – вздохнул Хисока. Он еще даже не успел подойти к клинике, но ему уже стало не по себе. Боль, страдания смертельно больных людей – все это разом нахлынуло на юного эмпата. Он почувствовал, как умирают чужие надежды и рушатся жизни людей – и ничем не мог помочь. За гулом из людских эмоций уловить ощущения напарника было очень сложно.
Куросаки почувствовал внезапную слабость и присел на ближайшую скамейку. Немного придя в себя, он попытался настроиться на чувства Тсузуки.
Сначала видения приходили какими-то непонятными обрывками, затем Хисока отчетливо увидел подавленного Асато, а рядом с ним – мальчика из своего сна.
–Тсузуки… – прошептал Хисока... и почувствовал такую безысходность, что его пробрала дрожь. «Я устал. Я ничего не хочу. Просто… оставьте меня в покое», – вот и все, что ему удалось почувствовать. Такого с его напарником не творилось даже в Киото. Хисока попытался дотронуться и до чувств мальчика, но был оглушен невыносимой болью, граничащей со смертью, и чем-то таким, что даже не поддавалось описанию.
«Что это? Это же… невозможно терпеть», – успел подумать он. Шинигами почти потерял сознание, когда почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Чужая боль сразу же растаяла, сменившись другими ощущениями. Любопытство, участие, тепло... Повернув голову, мальчик увидел ту, что смогла заблокировать весь негатив этого места. Да, это была женщина – молодая, лет двадцати на вид... или, может, даже младше. Она была одета в темный джинсовый костюм, волосы убраны под кепку, надетую козырьком назад, но все равно женщина... нет, скорее девушка... выглядела невероятно красивой.
Придя наконец в себя, мальчик дернулся и вскочил со скамейки. Его и без того большие глаза стали и вовсе огромными.
–Что вам надо? – спросил он. Вышло немного грубовато.
–Мне показалось, что тебе нужна помощь, – спокойно ответила девушка.
–Простите, – Хисоке стало стыдно за свое поведение. В конце концов, эта девушка не представляла никакой опасности, она просто хотела оказать ему поддержку, а он по привычке нагрубил. Мальчик снова сел на скамейку и сказал как можно вежливей: – Все в порядке, я просто задумался.
–Наверное, это были очень тяжелые мысли, – девушка слегка улыбнулась и тут же посерьезнела. – Ты держался за голову и стонал... Ты не болен?
–Нет, просто… голова болит, – Хисока не врал. От такого обилия эмоций его голова просто трещала.
«А может, и впрямь попросить у нее помощи? – мелькнула шальная мысль. – Хотя, наверное, нехорошо сваливать на других свои проблемы. Да и что она может сделать – пойти в больницу и выкрасть Тсузуки?»
–Мне кажется, что голова – это не единственная твоя проблема, – девушка сняла висевший на одном плече рюкзак и расстегнула боковой карман. – Но, если тебе действительно плохо, не нужно сидеть и терпеть. Или, может быть, ты просто голоден?
При этих словах мальчик сразу подумал о напарнике. Вот уж кто ни за что не отказался бы подкрепиться… хоть десять раз в день.
–Нет, я не хочу есть, – быстро ответил он. Конечно, Куросаки не завтракал, но думать об этом совсем не хотелось.
–Как хочешь, – девушка положила на скамейку початую упаковку таблеток и вытащила из рюкзака небольшую бутылку воды. – Не могу смотреть, как кто-нибудь страдает... а приходится... Прости, я о своем.
–Ты работаешь в клинике? – с надеждой спросил Хисока.
–Я? Нет, – лицо девушки помрачнело. – Слушай... Неужели ты тоже приехал навестить кого-то из пациентов?
–Да, у меня тут брат, – ответил мальчик. Он почти не врал – Тсузуки для него уже успел стать кем-то вроде брата, причем младшего. «Значит, у нее здесь тоже кто-то есть. Жаль…» – подумал Куросаки. Он вдруг заметил, что испытывает к девушке симпатию и невольное сочувствие.
–Мы с тобой в одной лодке, – девушка невесело усмехнулась. – Может, хоть познакомимся? Друзья зовут меня Мэлис...
–Очень приятно. А я Хисока, – мальчик улыбнулся, что само по себе было редким явлением.
–Мне тоже приятно... Как там твоя голова, Хисока? – девушка жестом указала на нетронутые таблетки. – Само прошло?
Шинигами прислушался к своим ощущениям и отметил про себя, что головная боль действительно куда-то подевалась.
–Уже не болит, – сказал он.
–Тогда я это убираю, – таблетки и вода вернулись в рюкзак. – Не научишь меня, как лечиться, просто глядя на упаковку? Шутка... Слушай, мы слишком рано сюда пришли. Просто я только что с самолета, запуталась тут с часовыми поясами... и хочу есть. Не угостишь девушку завтраком, Хисока?
–С удовольствием! – неожиданно для себя ответил шинигами. «Да что со мной творится? Вроде в первый раз ее вижу... а чувство, что знаком с ней всю жизнь... или две жизни», – подумал он. Они встали со скамейки и направились в ближайшее кафе.

Тсузуки очнулся от забытья и мысленно застонал, вспомнив вчерашнее. В постели он был один, да и на первый взгляд в палате не было и следа Мураки. Даже розы, отравлявшие жизнь своим видом, куда-то исчезли вместе с нетронутыми пирожными. Казалось даже, что вчерашних событий вообще не было... О, если бы это было правдой!
Асато откинул одеяло и потянулся за халатом. На собственное тело было неприятно смотреть... Первой мыслью шинигами было забраться в ванну и смыть с себя воспоминания о прошедшей ночи. К счастью, ванная была достаточно близко... Тсузуки с трудом поднялся, босиком дошлепал до ванны и включил горячую воду.
Вода была обжигающей, но дрожащему шинигами она показалась еле теплой. Но выбирать не приходилось. Он повесил халат на вешалку и лег в воду, стараясь хоть немного расслабиться. Желанное облегчение не приходило – память услужливо подбрасывала один за другим эпизоды прошлой ночи. Асато сжался в комок – сидя, обхватив колени руками. Ему совсем не было больно: конечно, тело уже восстановилось...
Жаль, что невозможно восстановить душу… даже не раненную, а просто растоптанную и сожженную доктором. Как же легко ему удается уничтожить все, что попадается на его пути! Тсузуки вздрогнул, невольно вспоминая его прикосновения. Ему было стыдно – ведь в какой-то момент он все же испытал наслаждение.
Как же такое могло случиться? Ведь он прекрасно знал, что из себя представляет доктор. Он помнил о том, как Мураки поступил с ним, Хисокой и другими невинными жертвами. Но это ничего не меняло.
Невозможно смыть простой водой следы, оставшиеся после всего, что случилось... Невозможно даже согреться...
–Ты решил свариться? – ехидный голос Мураки был последней каплей. Доктор даже постучаться не удосужился... Конечно – зачем заботиться о чувствах игрушки... Асато опустил голову, прижался лбом к коленям – лицо почти коснулось воды, как-то вдруг начавшей убывать. – Хм, явный симптом шока...
–Чего ты от меня хочешь? – вяло спросил Тсузуки. Ему было практически все равно, какую гадость на сей раз придумал для него доктор.
–Чтобы ты перестал издеваться над собой, – «конечно, Мураки, это ведь твоя прерогатива...» – Раз уж ты решил заняться водными процедурами, я тебе помогу...
Не сказать, чтобы ответ доктора был таким уж неожиданным, но шинигами на какое-то мгновение потерял дар речи. Глаза его широко распахнулись, тело снова стала бить крупная дрожь. «Он же видит, что я боюсь… надо взять себя в руки», – отчаянно подумал Асато, но ничего не мог с собой поделать. Не было ни сил, ни возможности, ни права выгнать Мураки из ванной...
–Спокойно, Тсузуки-кун... Ты ведь не против, не так ли? – от улыбки доктора хотелось провалиться сквозь землю. Равно как и от его действий. Мураки смог превратить простое мытье одновременно в изощренную ласку и не менее изощренную пытку. Все та же убийственная нежность, от которой можно было сойти с ума...
«Не хочу сопротивляться. Да и какой смысл? Я обещал, что буду его игрушкой. Пусть делает, что хочет. Только пусть не думает, что я стану притворяться счастливым», – Асато попытался отключиться от происходящего, но дрожь в теле мешала ему. Она не прошла даже тогда, когда доктор принялся растирать тело шинигами полотенцем.
Тсузуки едва стоял на ногах, он почти обрадовался тому, что Мураки помог ему дойти до постели. Белье уже успели сменить, он было чуть жестковатым, но приятно чистым. «Большая роскошь для такого комка грязи, как я, – подумал шинигами. – Для грязной подстилки...»
–Мне кажется, что тебе это сейчас совсем не повредит, – доктор извлек из кармана слегка забрызганного халата ампулу с красноватой жидкостью. – Ты ведь не боишься уколов, Тсузуки-кун?
«Что это? Снотворное? Или какой-нибудь наркотик? – мысли лихорадочно заметались в голове... и вдруг улеглись. – А, впрочем, какая разница... Даже если яд... будет только легче».
Он почти не ощутил, как игла одноразового шприца вошла в вену. Практически сразу все поплыло перед глазами – почему-то уже занавешенное окно, стены палаты, лицо Мураки... мир рассыпался, словно стеклышки из разбитого калейдоскопа.

Когда Тсузуки снова открыл глаза, увиденное вначале показалось ему галлюцинацией. Во-первых, на соседней кровати, опираясь на подушки, полусидел Рей. Такой же болезненно худой, но определенно пребывающий в полном сознании. Во-вторых, на откуда-то взявшемся стуле, рядом с постелью Юраме, сидел незнакомый высокий рыжий мужчина. В белом костюме, с которым слабовато сочеталась зеленая бандана на лбу гостя.
Асато зажмурился на секунду, но это не помогло. Рыжий незнакомец остался на своем месте. Да еще и заговорил...
–Я принес твой плеер, подумал, что тебе здесь скучно без музыки... Кстати, фильм понравился?
–И мне, и моему соседу... Я так и подумал, что это была твоя идея, – голос мальчика звучал почти радостно. – А что за книга?
–У Брэдли своеобразное чувство юмора, – рыжий скривился. – Он решил, что Стивена Кинга ты оценишь по достоинству... Только, прошу тебя, не перенапрягайся. А иначе твой жуткий лечащий врач заморозит меня взглядом и разобьет на мелкие кусочки...
–Передай мистеру Кроуфорду мою благодарность, – Юраме улыбнулся, – кажется, слегка натянуто. – А доктора я и сам немного боюсь... Сестра опять не смогла прийти?
–У нее «непредвиденные обстоятельства», – явно процитировал кого-то гость. – Догадываешься, какие?
–Не говори, – Рей нахмурился. – Хорошо еще, что ты зашел...
На этом месте шинигами снова показалось, что он галлюцинирует. Этот рыжий, в конце концов, просто не мог признаться ребенку в любви! Он сказал что-то другое...
Голова Тсузуки закружилась – казалось бы, всего на пару секунд, но, когда видимое вновь сложилось в четкую картинку, чужеродного элемента в ней уже не было. Испарился... или, скорее всего, просто вышел, отставив использованный стул к окну.
–Тебе уже лучше? – голос мальчика отвлек шинигами от посторонних мыслей. Асато осторожно повернул голову и заставил себе ответить утвердительно. – Я просто к тебе подходил чуть раньше, так ты попросил оставить тебя в покое...
–Не помню, – Тсузуки решил пока не трогать память – она казалась высокой, уходящей в небо стопкой хрупкого стекла, готовой похоронить под собой первого, кто неосторожно приблизится. – А ты как? У тебя был какой-то приступ...
Рей кивнул. На лицо мальчика словно опустилась тень.
–Это уже второй, – Юраме глубоко вздохнул. – В следующий раз я могу и не проснуться...
–Тебе так сказал доктор? – «какая же ты скотина, Мураки... После того, что ты сделал со мной, еще и над ним издеваешься...»
–Нет, – мальчик вытер выступившие слезы. – Сенсей говорит, что не даст мне умереть... но я не верю. Мало ли что он говорит... Может, мне поверить еще и в то, что он про тебя рассказал? Что ты сошел с ума из-за давления опухоли на мозг, и теперь у тебя глюки с обострением паранойи?
–Если бы, – Тсузуки прикрыл глаза. «Значит, я теперь еще и параноик? Умно, ничего не скажешь... только ты просчитался, Мураки». – Я дорого дал бы за то, чтобы это все было просто видениями... Кстати о галлюцинациях... что это за человек к тебе приходил? Или это все же мое больное воображение?
–Нет, это как раз не глюк, а знакомый моей сестры, – ответил Юраме.
«Ничего себе… а вот знакомые моей сестры мне в любви не признавались», – подумал шинигами. За это утверждение Асато мог в принципе поручиться. А вот собственное состояние в настоящем времени его слегка пугало. Тсузуки был откровенно удивлен, что чувствует себя совсем не так, как сразу после памятной ночи. Не было того ощущения грязи, налипшей по всему телу, да и, надо сказать, подстилкой он себя больше не ощущал. Создавалось ощущение, что кто-то взял тряпку и старательно стер всю его боль, весь ужас...
–И как зовут этого знакомого? – с подозрением спросил Тсузуки, стараясь узнать о взаимоотношениях мальчика и его странного гостя как можно больше и при этом не показаться до неприличия любопытным.
–Шульдих, – без особого труда выговорил Рей. – Он немец. Насколько я знаю, они с сестрой вместе работают... Он присматривал за мной, пока меня не привезли сюда, так что мы неплохо познакомились.
–Он как-то странно тебя назвал… – протянул Тсузуки. Его снедало беспокойство за своего нового подопечного, каждое слово, сказанное мальчику кем-то другим, неизбежно вызывало у шинигами подозрения.
–Айсштерн. Он всегда меня так называет. Это по-немецки, – пояснил Юраме. – Значит – «ледяная звезда».
–Интересно... А почему именно так? – «а я действительно ослышался... Слишком близко к сердцу принимаю все, что связано с этим ребенком...»
–Не знаю... Наверное, ассоциируюсь, – Рей убрал упавшую на лицо прядь серебристых волос. – Это у него юмор такой, Тсузуки-сан. Там, где я жил до этой клиники...
Мальчик вдруг замолчал, словно воспоминание причинило ему боль.
Шинигами, повинуясь неожиданному порыву, подошел к мальчику, сел рядом и легонько прикоснулся к его плечу. Рей посмотрел ему в глаза. «Ну же, малыш… кто тебя обидел? Не молчи. Просто расскажи мне, и может быть, тебе станет легче. Я так хочу видеть тебя счастливым», – подумал Тсузуки. Взгляд мальчика как-то потеплел, как будто внутри их растаял лед. Юраме улыбнулся.
«А его глаза действительно похожи на звезды», – подумал Асато.

Хисока и Мэлис сидели за столиком в кафе. Мальчик без особого интереса ковырялся в тарелке и старался заставить себя есть. Несмотря на голод, ему кусок в горло не лез, но дело было вовсе не в том, что волновало шинигами со вчерашнего вечера. Куросаки смотрел на Мэлис, и ему казалось, что он больше нигде не встречал такой милой, доброй и заботливой девушки. Когда она прикоснулась к нему, мальчик почувствовал, что все его тревоги и заботы как рукой сняло. У него создавалось впечатление, что рядом с ней ни о какой грусти и речи быть не может. Девушка посмотрела на него и улыбнулась. Шинигами покраснел до кончиков ушей.
–Здесь вполне прилично готовят, – Мэлис, похоже, тактично не заметила его смущения. – Или это только мне так повезло с порцией?
–А… нет… я… это… просто задумался, – Хисока покраснел еще сильней. «Да что же это со мной такое?!» – подумал он.
–Да я, в принципе, тоже думаю, – девушка вздохнула. – Например, о том, как мне сегодня повезло... Нет худа без добра – не спутай я часовые пояса, не встретила бы тебя... А потом вспоминаю моего братишку, и мне становится стыдно.
–Я тоже думаю о своем брате, – тихо сказал Хисока и опустил голову. Рядом с этой девушкой ему вдруг стало казаться, что зря он так волновался прошлой ночью. Что такого могло произойти с его напарником? В конце концов, Тсузуки – шинигами, причем из сильнейших. К тому же, он действительно не стал бы скрывать от Тацуми, если что-то было не так. «Но все же, наверное, хорошо, что я пошел в больницу. Иначе я вряд ли встретил бы Мэлис» Он снова мельком взглянул на девушку. И снова смутился.
–Твои родители знают, что ты поехал к нему? – на какое-то мгновение Хисока растерялся. Ему так не хотелось врать ей. Хотя... зачем врать? Можно и правду сказать…
–Нет, – честно ответил Хисока, и немного подумав, поинтересовался: – А твои?
–У меня нет родителей, – Мэлис пожала плечами. – Умерли, когда я была маленькой... Меня воспитывал дедушка, а ему только нравится, когда я проявляю самостоятельность.
–Извини, – сказал шинигами. – А знаешь, мой брат, наоборот, всегда опекал меня. Я раньше так злился на него за это. А теперь мне его не хватает, – сказал Хисока и спохватился, что почему-то говорит о напарнике в прошедшем времени.
–Мне тоже не хватает моего братишки... Знаешь, я совсем недавно узнала, что у меня, оказывается, есть брат... Я всю жизнь была одна, сколько себя помню. Дедушка в лучшем случае выкраивал для меня пару часов в неделю, остальное время со мной занимались сначала няни, потом учителя, которых я даже запомнить не успевала... А когда я немного выросла, началась форменная свистопляска, – Мэлис грустно усмехнулась. – Дедушка почему-то считает, что качество образования зависит от количества заплаченных денег. Меня бесполезно просить перечислить те школы, в которые он меня посылал, собьюсь после первого десятка. Причем в Японии его устроили только два интерната... Правда, за это я на него не в обиде, у меня и другие причины есть... И вот, чуть больше года назад, дедуля наконец-то решился рассказать мне, что моя мать умерла вовсе не тогда, когда я все время думала. Что она, оказывается, бросила меня на отца, когда мне было всего два года, вышла замуж за другого человека... и обоих уже нет в живых, зато остался их сын, – девушка вытащила платок и промокнула глаза. – Понимаешь, что это для меня значило? Когда я его увидела, во мне словно что-то оборвалось... я сразу поняла, что человека ближе и роднее у меня нет, не было и никогда не будет. Мне кажется, что он думает так же... Я больше всего боюсь потерять его... снова.
–Все будет хорошо… он обязательно поправится, – собственные слова вдруг показались Хисоке такими затасканными и пресными... «Почему с хорошими людьми всегда происходит что-то страшное? Ей так плохо, а я ничем не могу помочь. А ведь она не прошла мимо, когда мне было плохо там, на скамейке», – мальчику казалось, что он готов на все, лишь бы этой девушке стало хоть немного легче.
Он осторожно взял ее руку в ладони, словно хрупкую бабочку. Чувства Мэлис были сильными, только вот эмпата они не ранили. Хисока ясно различал ее страх, но надежда девушки была намного сильнее. Надежда и вера в то, что все действительно закончится хорошо. Так, как должно закончиться, и не иначе.
Наверное, поэтому рядом с Мэлис было так хорошо и спокойно... Она заряжала своей верой в добро все вокруг, просто проходя мимо. Прикосновение ее теплого света дарило спокойную надежду, возвращало возможность радоваться... эту девушку нельзя было не полюбить просто за то, что есть! И, кажется, именно это и случилось с юным шинигами...
–Послушай, – он нашел в себе смелость взглянуть в ее глаза, – «Мэлис» – это ведь не настоящее имя... Как тебя зовут на самом деле?
–Наоко, – девушка снова улыбнулась. – Тайшо Наоко.
Перед глазами Хисоки все поплыло. Он медленно выпустил руку девушки, и теперь смотрел на нее широко раскрытыми глазами. «Наоко… Тайшо Наоко», – эхом прокатилось в его голове. Он не мог оторвать взгляда от этой хрупкой девушки, так мило улыбавшейся ему. «Не может быть… это не может быть она. А я-то считал, что она – тертый калач, этакая стервозная тетка, которая постоянно ругается со всеми вокруг и обливает прохожих водой с балкона. Бессердечная тварь, способная на любую подлость. Она даже меня смогла обмануть», – мальчик попытался взять себя в руки. Для начала неплохо было бы подобрать челюсть.
Мысль, что его, неслабого эмпата, смогли так легко обвести вокруг пальца, ему тоже не понравилась. «И все-таки – как она может так притворяться? Это невозможно! Она просто не может быть плохой!»
–Что с тобой? – Наоко сорвалась с места и кинулась к мальчику. – Тебе плохо? Хисока, приди в себя!
Она не трясла юношу, просто положила ладони на его плечи и заглянула в лицо, словно пытаясь прочесть на нем ответ на первый вопрос. Глаза Мэлис были наполнены неподдельной тревогой.
Шинигами казалось, что мир вокруг рушится, а он стоит в стороне и молча смотрит на это безобразие. Некоторое время он и в самом деле не мог проронить ни слова, потом, наконец, пришел в себя. И не оттого, что перестал удивляться – он просто услышал, как его окликнул Ватари. Мальчик обернулся и понял, что действительно попал.
–Мы там чуть с ума не сошли, а он тут, оказывается, девушку себе нашел! – бросил рассерженный Ютака в сторону Тацуми. Секретарь нахмурился.
–Хисока! Где ты был? Мы с Ватари всюду тебя ищем! Я же сказал – никуда не выходи! – голос Сейчиро с каждой фразой становился все громче. Его глаза метали молнии. Пока что только фигурально...
–Я вам не ребенок! – процедил сквозь зубы Хисока.
–Зато ведешь себя, как маленький, – выпалил ученый. Мальчик молча сжал кулаки. Лицо его стало непроницаемым, словно маска.
–Прости, бон… – плечи Ютаки опустились. Неужели понял, что ляпнул что-то не то при посторонних? Да еще и при девушке...
–Кто это, Хисока? – Наоко выпрямилась и теперь тоже смотрела на разозленных шинигами. – Что вы от него хотите?
Она все еще держала руку на плече Куросаки, и мальчик прекрасно чувствовал решимость Мэлис, ее готовность защитить его любой ценой...
–Не беспокойся. Это… друзья моего брата, – ответил Хисока, – они решили позаботиться обо мне, пока Тсузуки в больнице.
«Она не притворяется! Она и правда совсем не такая, как я тогда думал!» – пронеслось у него в голове. Мэлис отчасти успокоилась, но продолжала покровительственно держать мальчика за плечо. Куросаки не хотел бы, чтобы этот контакт прервался...
–Так, прекращай этот цирк, – Тацуми шагнул к мальчику. – Мне надоело с тобой нянчиться. Сегодня же вернешься обратно, – он не сказал «в Мейфу», но именно это и подразумевалось. Секретарь протянул руку, намереваясь увести Хисоку.
Куросаки захлестнуло полностью собственное чувство обиды. Ну почему они всегда так себя ведут? И неужели всю свою оставшуюся жизнь (это что, бесконечно, что ли?) ему предстоит бороться за то, чтобы они, наконец, признали его взрослым?
Хисока злобно поглядел на мастера теней. Впрочем, этот взгляд не произвел на секретаря никакого впечатления. От этого мальчика занесло окончательно.
–Да что ты себе позволяешь? – злобно зашипел он. – То запрещаешь мне выходить из номера, то к Тсузуки не пускаешь! Прекрати носиться со мной, как с маленьким! – Куросаки отодвинулся от Тацуми и совершенно неумышленно прижался спиной к Наоко. Хисоку словно ударило слабым разрядом тока.
«А ведь она на моей стороне... И она не считает меня ребенком!»
Рука девушки на его плече была такой теплой, такой нежной, будто она была самым родным для него человеком.
– Хисока! Ты что, не понимаешь? И где твоя эм… интуиция? – изумился секретарь. – Разве ты не видишь, что эта девица пытается тобой управлять?
–Зато она не считает меня маленьким! – выкрикнул Хисока. – Наоко, я ему не верю!
Он поднял руку, положил ладонь сверху на теплые пальцы Мэлис. «Она обязательно поможет, нужно только рассказать... Я смогу увидеться с Тсузуки... а потом вернусь и покажу им, как они ошибались!»
–Отстань от ребенка, кисама! – Тацуми окончательно вышел из себя, увидев, как ведет себя Куросаки. «Он что, совсем уже? Не помнит, где его друзья и где – враги?»
Со стен и пола взметнулись тени – и отпрянули от ровного золотого света, ореолом окружившим тело Наоко Тайшо. Кепка слетела с ее головы, укатившись куда-то под стол, освобожденные темные волосы с огненными прядями рассыпались по плечам...
–Ты веришь мне? – шепнула демонесса на ухо Хисоке. Мальчик с готовностью кивнул. – Ты любишь меня?
–Да! – юный шинигами повернулся к Наоко. Она взяла в ладони его лицо и нежно поцеловала в губы. Ореол света вспыхнул невероятно ярко... Когда шинигами наконец проморгались, они оказались в гордом одиночестве.
Двое незадачливых шинигами, мысленно выматерившись, только решили покинуть поле сражения, как услышали стук каблучков. К ним подошла разъяренная официантка.
–А платить кто будет? – громко сказала она.
–Э-э-э… да мы и не ели ничего, – солнечно улыбнулся Ватари.
–Хватит мне зубами сверкать. Я своими глазами видела, что именно ВЫ завтракали за этим столиком! – не унималась женщина.
–Послушайте… – вступил в разговор Тацуми, но официантка грубо его перебила:
–Ну… вы мужчина – вот и платите… за себя и за даму!
–Ватари… у тебя денег не найдется? – секретарю наконец надоел этот балаган, и он решил, что легче отделаться от надоедливой тетки парой купюр. Свой кошелек он предусмотрительно забыл дома.
–Тацуми, я уже все потратил, – ответил ученый, благоразумно промолчав о том, что все йены до последней ушли на реактивы, входящие в состав злополучного эликсира.
Гениальная мысль бежать из этой забегаловки посетила напарников одновременно, благо охраны тут не наблюдалось. Они выбежали из кафе и рванули вниз по переулку. Вслед за ними с дикими криками неслась официантка. Тацуми сыпал проклятиями и ругательствами, настолько крепкими, что Ватари покраснел до самых кончиков ушей. Ученый не подозревал о наличии в лексиконе секретаря таких непарламентских выражений...
Наконец они свернули за угол и, воспользовавшись тем, что местность была довольно-таки безлюдная, телепортировались в гостиничный номер. Официантке осталось только стоять посреди улицы и ругаться. Кстати, бранилась она гораздо более профессионально, чем секретарь, но оценить ее талант было некому...
Всего мгновение – и они вновь оказались в своем номере, и, возможно, впервые за все время обрадовались этому обстоятельству.
–Насилу отвязались! – выдохнул Ватари, прыгнув на кровать. Секретарь молча опустился на стул и обхватил голову руками. Он усиленно пытался вспомнить хотя бы одно цензурное слово. Немного придя в себя, он сказал:
–Ватари, мы потеряли Хисоку. К тому же я теперь не очень уверен, что с Тсузуки все в порядке. Эмпатия никогда не подводила Куросаки… Хотя, возможно, это все происки той девчонки. Ты видел, как она его окрутила?
Ученый только развел руками. Он понятия не имел, как они будут отчитываться перед шефом. Тацуми хлопнул ладонью по колену.
–Ксо! Послушай, если я прав, мы в куда более глубокой... проблеме, чем кажется. Это не просто люди, научившиеся пользоваться магией хаоса... Я хорошо прочувствовал силу Наоко, она просто не собиралась нас уничтожать. Ей хотелось унизить... и у нее все получилось!
–Ты понял, кто она? – Ютака сел на кровати.
–Я очень надеюсь, что ошибся, – секретарь скрипнул зубами. – Что это просто дурочка, подписавшая контракт... а не подлинное воплощение Хаоса в демонической сущности! Симатта, если мы прохлопали ушами ритуал вызова...
–То что? – вырвалось у Ватари. – Что может случиться?
–Все, что угодно, – мрачно ответил Сейчиро. – Вплоть до конца света...

–Меня привезли сюда не так давно, – Юраме рассказывал свою историю медленно, иногда делая паузы. – До этого я несколько дней жил в другом месте... Я помню, как проснулся там... Я лежал, смотрел в потолок и не мог поверить, что кошмар наконец кончился. Это невозможно передать словами... не проси. Потом я понял, что снова могу двигаться, и чуть не сошел с ума от радости. А потом появился Шульдих. Он рассказал мне, что я очнулся после трех лет в коме, что мой отец мертв, и обо мне теперь заботится сестра... Я знал, что у меня есть старшая сестра, но до этого видел ее только на фотографии. У меня был один снимок, где мама держит на руках ребенка... наверное, папа его выбросил. Он боготворил мою маму, говорил, что она – ангел, и не умерла, а просто вернулась на небо... Меня отец никогда не любил, просто старался этого не показывать. Мне все равно было грустно узнать, как он... ну, ушел...
«Каждый раз, когда этот мальчик говорит со мной, мне так хочется защитить его от всех бед. Если бы я мог, то забрал бы всю его боль. Как же мне хочется, чтобы Рей мог радоваться жизни, как его сверстники! Но я – шинигами, и одно лишь мое пребывание рядом с ним ставит его жизнь под угрозу. Ой, я так отвлекся, что чуть не пропустил последнюю фразу!»
–В том доме мы жили не одни. Я помню, там был мальчик, мой ровесник, но у нас не получилось подружиться. Он меня сначала как-то сторонился... а потом я услышал, что он говорит гадости про меня и Шульдиха. Я не знаю, зачем он все это придумывал. Может, ему просто не нравилось, что со мной носятся. Я ничего не стал говорить, просто ушел... я очень хотел посмотреть, есть ли что-нибудь за оградой... знаю, глупо звучит. В тот день я долго бродил по улицам, потом случайно вышел на какой-то пляж... Я снова почувствовал себя счастливым и живым, и был готов простить что угодно. Было уже темно, когда я вернулся. В дверях дома стояла незнакомая женщина... я не сразу понял, что это и есть моя сестра. Она просто стояла и молчала, я прошел мимо нее... Почти дошел до ванной, когда меня осенило... она ведь была так похожа на маму, на тот рисунок, который папа сделал для обложки альбома. Я кинулся назад, но ее уже не было.
Тсузуки молча слушал мальчика. Однако это было не безразличное молчание. Рей знал, что Тсузуки ему сочувствует.
–А на следующий день, когда я пошел завтракать, мне стало плохо... ну, как вчера. Только я еще и испугался сначала страшно... Понимаешь, я был уверен, что мне больше никогда не будет так больно... а тут скрутило, ни вдохнуть ни выдохнуть. И я в сознании частично был, все прекрасно чувствовал, только в глазах темно было, пока не отпустило... В общем, они, наверное, Наоко-онесан позвонили, потому что я ее снова увидел, когда в себя до конца пришел. Она сказала, что повезет меня в клинику, и мне стало еще страшнее, чем от приступа... я подумал, что снова буду лежать и тонуть в кошмарах... а еще она говорила не со мной, а только с ними – чтобы помогли мне одеться и дойти до машины... Дальше у меня какой-то провал, помню себя уже в клинике, как меня доктор осматривал... Ну, Мураки-сенсей, он сразу сказал, как его зовут. И что Наоко с ним специально договорилась, потому что он – очень редкий специалист. Потом он мне этот плеер отдал, ну, видео... дорогая вещь, наверное, когда я еще в школе учился, таких вроде и не продавали... Там сначала другой диск был, он в тумбочке лежит... Ну вот, вроде и все...
«А ведь Наоко, кажется, действительно по-своему любит брата. Не бросила его на произвол судьбы... хотя кто ее знает, с какими целями, – задумался шинигами. – И почему она выбрала именно Мураки? Не знала... или все же знала? Бедный мальчик... Что же мне сделать, чтобы тебе стало легче? Если бы я мог, то поделился бы с тобой даже последними силами».
–Тсузуки-сан, – Рей снова поднял голову, – тебе же, кажется, нравились песни моего отца? У меня они теперь опять есть, Шульдих принес...
–Только если тебе не станет хуже, малыш, – он ведь действительно назвался тогда фанатом... Надо же, не прокололся, вспомнил! Что же такое сделал с ним Мураки?
–Не станет, – уверенно сказал Юраме.

Когда Хисока очнулся, то увидел, что находится в той самой квартире, которую они обыскивали вместе с Тсузуки. Мальчику казалось, что это было очень давно, может, даже в другой жизни. Отчего-то стало жутко. Шинигами попробовал встать с кресла, получилось без особого труда. Он окинул взглядом доступное пространство, не до конца понимая, что именно ищет. На кровати, листая книгу в черном переплете, возлежала Мэлис, уже сменившая джинсовый костюм на короткий шелковый халатик. Очень короткий... Хисока отчаянно покраснел, но не смог заставить себя смотреть в другую сторону.
–Проснулся? – Наоко потянулась, ставя книгу обратно на полку. У Куросаки зашумело в ушах. – Иди сюда. У нас еще есть немного времени, пока мой жених не пришел...
–Жених? – придушенно пискнул мальчик. «Я влип, – лихорадочно подумал он. – Причем по уши...»
–Ну да, – Тайшо с грацией кошки перетекла в прежнее положение. – Между прочим, меня поставили в известность о его существовании, когда мне было десять лет, а ему восемнадцать...
За спиной скрипнула дверь. Хисока обернулся, увидел жениха Мэлис и невольно прислонился к ближайшей стенке. Шинигами тут же вспомнил Контона и их битву на крыше. Видимо, Юлаго-сан тоже его узнал.
–Какими судьбами? – спросил маг Хаоса у Куросаки и ревниво взглянул на свою невесту. Наоко демонстративно сложила руки на груди.
–Это я его принесла, – спокойно ответила она за мальчика. – Он мне нравится...
–Когда тебе надоест спасать каждого помойного котенка? – Акира дернул узел галстука. – Впрочем, это твое личное дело...
Взгляд Контона, однако, говорил об обратном.
Хисока не на шутку перепугался, вспомнив, чем в прошлый раз закончилась встреча с Юлаго, а потому внешне никак не отреагировал на «помоечного щенка»... то есть, «помойного котенка», хотя слышать такое о себе было все равно обидно. Ему страшно захотелось уйти отсюда как можно скорей, но не тут-то было. На пути к входной двери стоял Акира.
–Что, мальчик, удрать собираешься? – голос Контона звучал одновременно вкрадчиво и ехидно. Он как будто провоцировал Куросаки. Только вот Хисока не сразу сообразил, в чем подвох.
–Я тебе не ребенок! – выпалил он по привычке, и тут же пожалел об этом, поняв, чего добивался Юлаго-сан.
–Слышишь, Наоко? Кому-то не нравится быть ребенком, – маг хаоса хищно улыбнулся. Шинигами тут же передернуло от его гримасы. «Ну всё… теперь уж точно влип. Язык мой – враг мой, – подумал Хисока, и еще плотнее прижался к стене, как будто это могло бы его спасти. – И черт меня дернул пойти с ней! Почему я не послушался мастера теней? Плохой, наверное, из меня эмпат, если даже Тацуми смог ее раскусить, а я держал ее за руку, и все равно… обманулся. Вот ведь идиот. Теперь-то мне все ясно, она действительно не смотрит на меня, как на ребенка. Она видит во мне игрушку… свою игрушку. Почти как Мураки. Скорей всего эти двое поступят со мной точно так же, и хорошо, если не хуже. Ну, и что мне теперь делать?» Мысли одна другой страшнее пролетали в голове шинигами.
–Я заметила, – Мэлис встала с кровати. Мальчик обернулся на звук и тут же об этом пожалел. Полуодетая Наоко, стоящая в соблазнительной позе, напоминала ожившую картинку из журнала для взрослых. Верхнюю губу защекотало – кажется, от волнения из носа пошла кровь. – Но мне тоже показалось, что Хисока уже достаточно вырос... Я ведь тебе нравлюсь?
Она коснулась небрежно завязанного пояска халата. Куросаки понял, что обращаются к нему. Несмотря на все обстоятельства, солгать он просто не мог, поэтому рефлекторно кивнул.
–Тогда я не понимаю, чего ты ждешь, – Наоко усмехнулась. – Милый, ты ведь не против?
–Я сказал, что это – твое личное дело, – Контон вновь заговорил с прежней холодностью. – Мне, впрочем, нравится твой вкус, но решать тебе...
Акира прошел вглубь комнаты, к телевизору. Хисока рванулся к выходу, но успел лишь коснуться дверной ручки. Шинигами обожгло тем самым ощущением, которое он когда-то испытал, взяв в руки конверт.
–Ты не сможешь выйти, – пояснила Мэлис, подходя со спины. – Эта квартира существует теперь для окружающего мира, только когда мы с Акирой этого хотим. Да и зачем тебе уходить?
Хисока так и не нашелся, что ответить. Он заворожено смотрел на девушку. Оторваться было невозможно. Слишком много событий за такой срок… и все-таки – она же его обманула, разве нет? Надо бы заставить себя мыслить трезво. «Ну, подумаешь, девушка стоит. Ну и что, что она почти раздетая? Черт, куда я смотрю? Хотя почему бы и нет...»
–Ты сам хочешь остаться, – Мэлис покровительственным жестом опустила руку на плечо Хисоки. – И хватит думать обо мне всякую гадость. Ты ведь уже понял, что ошибался...
–Ты хочешь сказать, что вовсе не обманула меня? – мальчику хотелось сказать этой девице что-нибудь грубое, но он не смог. Невозможно серьезно говорить гадости человеку, который тебе до такой степени нравится. Хотя... человеку ли? Но ведь это ничего не меняет. «Неужели она и вправду просто поиграть со мной хочет?» – обиделся Хисока. Губы шинигами дрогнули. Он очень хотел понравиться Мэлис – не как игрушка, игрушкой он уже был... и до сих пор не может забыть... Неужели его никто никогда не полюбит? Так надоело быть жертвой для всяких извращенцев...
–Все, что я рассказывала тебе – чистая правда, – когда она стоит так... В общем, видно мальчику было очень хорошо. И думать критически это мешало. – Только не вся. Например, мой отец не просто умер... Его убили. Убил некто, кого звали Асато Тсузуки.
При упоминании этого имени мальчик побледнел.
«Мой напарник… убил ее отца, – подумал Хисока. – Что же поделать – у него работа такая. И если уж на то пошло, ему вовсе не нравится убивать. Он сделал это ненамеренно, неужели непонятно?»
–Я это видела, – продолжила Наоко. – Своими глазами. Но то, что я знаю о твоем напарнике, не влияет на мои чувства к тебе. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь... И знаю, что ты все равно меня хочешь. И хочешь стать взрослым...
Хисока промолчал. Зачем отрицать очевидное? Тоже читает мысли. А он, между прочим, с самого начала должен был догадаться! Сам ведь эмпат. Хотя эта девушка определенно не просто эмпат. Там, возле больницы... она будто увидела его насквозь. Да и сейчас от ее взгляда по коже бегали мурашки.
Мэлис наклонилась и поцеловала мальчика – немного необычно, слизнув вначале с губы след подсохшей крови. Было совсем не противно... наоборот, усилилось возбуждение. Шинигами забыл обо всем – даже о том, что они здесь не одни, – и позволил увлечь себя по направлению к кровати.